Тюрьмою наградила напоследок меня отчизна-мать, спасибо ей, я с радостью и гордостью изведал судьбу ее не худших сыновей.
В толпе прельстительных идей и чистых мыслей благородных полно пленительных блядей, легко доступных, но бесплодных.
На трупах и могилах вдруг возник шумливый рай пивных и кабаков, и лишь <за что боролись?> хилый крик стихает у последних стариков.
Прекрасно, что пружиной, а не ношей все тело ощущаешь ты свое, но, прыгая, однако же, на лошадь, не стоит перепрыгивать ее.
Во всех углах и метрополиях затворник судеб мировых, еврей, живя в чужих историях невольно вляпывается в них.