Сейчас не спи, укрывшись пледом, сейчас эпоха песен просит, за нами слава ходит следом и дело следственное носит.
Иван-да-марья как русский цветок двояко ревнует меня весь срок то к лотосу, то к хризантеме, то одиозно к себе между строк.
Пылал я страстью пламенной, встревал в междоусобие, сидел в темнице каменной - пошли, Господь, пособие!
Бог лежит больной, окинув глазом дикие российские дела, где идея вывихнула разум и, залившись кровью, умерла.
С возрастом яснеет божий мир, делается больно и обидно, ибо жизнь изношена до дыр и сквозь них былое наше видно.