Томясь тоскою по вождю,
Россия жаждет не любого,
а культивирует культю
от культа личности рябого.

Глядят в огонь глаза смурные,
и смутный гул плывет в крови;
огонь тревожит в нас немые
пещерной памяти слои.

Когда предел влечения высок
и нету утоленья ни на малость,
утешность облегчения несет
внезапная последняя усталость.

Растет познанье. Но при этом
душе ни легче, ни просторней:
чем выше ветви дышат светом,
тем глубже тьма питает корни.

Попавши в сочетание случайное,
слова имеют свойство обрести
внезапное согласное звучание 
у смысла в собирающей горсти.