Здесь мое исконное пространство,
здесь я гармоничен, как нигде,
здесь еврей, оставив чужестранство,
мутит воду в собственной среде.

Я сохранил себя в таинственном шедевре,
чьи строки на листе как полосы на зебре,
которая жила так чуждо на Руси,
что умирать ушла в её фольклор как в дебри.

Все доступные семечки лузгая,
равнодушна, глуха и слепа
в парках жизни под легкую музыку
одинокая бродит толпа.

Жизнь в разлуке с лозою хмельною - ничто.
Жизнь в разладе с певучей струною - ничто.
Сколько я ни вникаю в дела под луною:
Наслаждение - все, остальное - ничто!

В молодых вырастая украдкой,
накаляет их вдруг до кипения
истерическая лихорадка
исторического нетерпения.