И все ж скажу, как у причастья — И в том трагедии черта: Превыше созданного счастья Невоплощенная мечта!
В этой жизни мелькнувшей земной - отживал я её на износ - было столько понюхано мной, что угрюмо понурился нос.
В еврейской жизни театральность живёт как духа естество, и даже чёрную реальность упрямо красит шутовство.
Мы за вождями дружной гущей готовы лезть в огонь и воду, властям опасен лишь непьющий, но он враждебен и народу.
Живу я, как однажды обнаружил по горестному чувству неуюта, - чужой и неприкаянно ненужный, как памятник забытому кому-то.