На склоне лет на белом свете весьма уютно куковать, на вас поплевывают дети, а всем и вовсе наплевать.
А ночью небо раскололось, и свод небес раскрылся весь, и я услышал дальний голос: не бойся смерти, пьют и здесь.
Наследства нет, а мир суров; что делать бедному еврею? Я продаю свое перо, и жаль, что пуха не имею.
Тюрьма, конечно, - дно и пропасть, но даже здесь, в земном аду, страх - неизменно верный компас, ведущий в худшую беду.