Мне чужд Востока тайный пламень,
и я бы спятил от тоски,
век озирая голый камень
и созерцая лепестки.

Климат жизни, климат духа,
климат зрения и слуха
в этом лучшем из миров
замечательно херов.

Устал я жить как дилетант,
я гласу Божескому внемлю
и собираюсь свой талант
навек зарыть в Святую землю.

В мире нет резвее и шустрей,
прытче и проворней(будто птица),
чем немолодой больной еврей,
ищущий возможность прокормиться.

Среди совсем чужих равнин
теперь матрешкой и винтовкой
торгует гордый славянин
с еврейской прытью и сноровкой.