Что к живописи слеп, а к музыке я глух - уже невосполнимая утрата, зато я знаю несколько старух с отменными фигурами когда-то.
Вслед музыке, мятущейся по мускулам, эпоху, как похмелье, держит плен расслабленного, вялого и тусклого кануна неизбежных перемен.
Мы все виновны без вины, что так давно и плодовито опасный бред, что все равны, внедрился в разум ядовито.
Я прекрасно сплю и вкусно ем, но в мозгу - цепочка фонарей; если у еврея нет проблем - значит, он не полностью еврей.