Если счастье сменяется горем, друзья,
в пустоте торричеллевой жить мне нельзя.
Я тогда, умирая на время для жизни,
в преисподней стихов оживляю себя...

Когда предел влечения высок
и нету утоленья ни на малость,
утешность облегчения несет
внезапная последняя усталость.

Позволь подсесть к тебе на пять минут?
(Простой вопрос остался без ответа.)
Скажи, красотка, как тебя зовут?
...Прости. Я не узнал тебя одетой.

Ты - творец, и таким, как я есть, - я тобой сотворен.
Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен.
В дни творенья таким ты создать и задумал меня.
Так за что же теперь я в геенне гореть обречен?

Всегда, мой друг, наказывали нас,
карая лютой стужей ледяной;
когда-то, правда, ссылкой на Кавказ,
но там тогда стреляли, милый мой.