Если счастье сменяется горем, друзья, в пустоте торричеллевой жить мне нельзя. Я тогда, умирая на время для жизни, в преисподней стихов оживляю себя...
Когда предел влечения высок и нету утоленья ни на малость, утешность облегчения несет внезапная последняя усталость.
Позволь подсесть к тебе на пять минут? (Простой вопрос остался без ответа.) Скажи, красотка, как тебя зовут? ...Прости. Я не узнал тебя одетой.
Ты - творец, и таким, как я есть, - я тобой сотворен. Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен. В дни творенья таким ты создать и задумал меня. Так за что же теперь я в геенне гореть обречен?
Всегда, мой друг, наказывали нас, карая лютой стужей ледяной; когда-то, правда, ссылкой на Кавказ, но там тогда стреляли, милый мой.