На трупах и могилах вдруг возник
шумливый рай пивных и кабаков,
и лишь <за что боролись?> хилый крик
стихает у последних стариков.

Жила была на свете дева,
и было дел у ней немало:
что на себя она надела,
потом везде она снимала.

В года кошмаров, столь рутинных,
что повседневных, словно бублики,
страшней непуганых кретинов
одни лишь пуганые умники.

Сдирая старые обои,
Найдёшь газетные листы.
И никогда не знаешь ты,
Что новое ты в них откроешь.

Приятель позвонил, что рядом он,
тоскливо будет вечер нами прожит:
бездарен и пронзительно умен,
застольем наслаждаться он не может.