Я, оттого, что графоман, Врежу гораздо меньше вам, Чем, если б я напился в дым И сел потом за руль косым.
Народного горя печальники надрывно про это кричали, теперь они вышли в начальницей, и стало в них меньше печали.
В года рубежные и страшные непостижимо, всюду, молча ползут из нор кроты вчерашние, зубами клацая по-волчьи.
Себя из разных книг салатом сегодня тешил я не зря, и над лысеющим закатом взошла кудрявая заря.
Вот снова день исчез, как ветра легкий стон, Из нашей жизни, друг, навеки выпал он. Но я, покуда жив, тревожиться не стану О дне, что отошел, и дне, что не рожден.