Когда мучат житейские муки
и печаль душу вялую лижет,
я немедля беру себя в руки -
той подруги, которая ближе.

- То ли сдуру, то ли спьяну
В Нижнем выдвинут Касьянов.
- Пустячок! А у премьера
Чуть не рухнула карьера!

Мы - необычные рабы,
мы быть собой не перестали,
есть упоение борьбы
в грызенье проволочной стали.

Во мне так очевидно графоманство,
что я – его чистейшее явление:
пишу не ради славы или чванства,
а просто совершаю выделение.

Ты правдою сердце моё не тревожь.
Мы правдою горести множим.
Терпеть еще можем мы чистую ложь,
Но чистую правду – не можем.