В любой любви - к лицу или святыне, какую из любвей ни назови, есть сладкая докучливость в рутине обряда проявления любви.
Как безумец, я прожил свой день, я хрипел, мельтешил, заикался: я спешил обогнать свою тень и не раз об нее спотыкался.
Редеет волос моих грива, краснеют припухлости носа, и рот ухмыляется криво ногам, ковыляющим косо.
Сейчас вокруг иные нравы, ебутся все напропалую, но старики, конечно, правы, что врут про нравственность былую.
Из вина и дыма соткан мой тенистый уголок, а внутри лежит красотка, залетев на кайф о'клок.