Я глупо жил и опрометчиво,
был раб любого побуждения,
зато порой с утра до вечера
изнемогал от наслаждения.

Народ бормочет и поёт,
но пьяный взгляд его пронзителен:
вон тот еврей почти не пьёт,
чем, безусловно, подозрителен.

Грустно щиплет всё живое
личную струну,
даже ночью каждый воет
на свою луну.

Душа летит в чистилище из морга,
с печалью выселяясь на чердак:
создавши мир, Бог умер от восторга,
успев лишь на земле открыть бардак.

Отдельные назойливые люди
Себя где хочешь могут показать;
Взять женщину, она молчать не будет,
Когда ей даже нечего сказать.