Я очень тронут и польщён
высоким Божьим покровительством,
однако сильно истощён
своим ленивым долгожительством.

В нас пульсом бьется у виска
душевной смуты злая крутость;
в загуле русском есть тоска,
легко клонящаяся в лютость.

Когда внутри бесплодно пусто,
душа становится присоской,
и жадно гложется искусство,
не проницая хлади плоской.

Стишата потихоньку движутся,
и встанет поздно или рано
моя тоню-у-усенькая книжица
с матёрой книгой Губермана

И спасибо, фортуна, тебе
за мою эту странность старушью,
что был тверд в настоящей беде
и рыдал над чувствительной чушью.