Во всех углах и метрополиях затворник судеб мировых, еврей, живя в чужих историях невольно вляпывается в них.
Я б устроил в окрестностях местных, если б силами ведал природными, чтобы несколько тварей известных были тварями, только подводными.
Диван подо мною. Один в тишине лежу и тоской себя мучаю. А Пушкина строчки летают во мне, зовя своровать их по случаю.
К изменам и тех дам склоняют, В семье у которых идиллия, Но знайте, они изменяют Лишь ради рогов изобилия.
Большое счастье - вдруг напасть, бредя по жизненному полю, на ослепительную страсть, одушевляющую волю.