Хайям взлетел на высшую верхушку, а я взлечу коллеге на макушку, когда российский выпалю рубай и раню им персидскую частушку.
Я друг чинару вдвойне, как только о нём при мне с весною в деве-древушке грустит душа Шаганэ.
Свали-ка, Россия, на чашу весов генсеков с останками их же томов, на чашу другую поставь для сравненья Серёжу Есенина с парой стихов.
Что без гостинца дар мой гонимца, коль зришь в крестоносце крестоносимца.
Россия умудрится проморгать неповторимых светочей как мать, которой даже жмуриться негоже, но светочи слепят её, видать.
Я тайно обзавёлся шалашом, чтоб изнутри утробным малышом будить Россию, в ком уже не стыдно и впроголодь мне жить, и нагишом