Природа тянет нас на ложе, судьба об этом же хлопочет, мужик без бабы жить не может, а баба - может, но не хочет.
Хмурится, как море, небосвод, полнится печалью многоструйной. И не тучка, кажется, плывёт, а чадра утопленницы юной.
Я вновь ушел в себя. С раскрытым ртом торчу, забыв о мире, что вовне: пространство между Богом и скотом свободно помещается во мне.
Мы поняли сравнительно давно, однако же не раньше, чем воткнулись: царь вырубил в Европу лишь окно, и, выпрыгнув, мы крепко наебнулись.
Среди всемирных прохиндеев и где клубится крупный сброд — заметно много иудеев: широк талантом наш народ.