Я сохранил себя в таинственном шедевре,
чьи строки на листе как полосы на зебре,
которая жила так чуждо на Руси,
что умирать ушла в её фольклор как в дебри.

Ощущаю опять и снова
и блаженствую, ощутив,
что в Начале отнюдь не слово,
а мелодия и мотив.

Фортуна в руки не даётся,
Она ведёт себя, как хочет:
Сначала вроде улыбнётся,
А после - над тобой хохочет.

В России даже ветреные ветры,
дышавшие озоном обновления,
надули на века и километры
палачества, крушений и растления.

Приходит зимняя пора
Коротких дней и длинной ночи
И дождик осени бормочет
Мне строки тайные с утра