Я сохранил себя в таинственном шедевре, чьи строки на листе как полосы на зебре, которая жила так чуждо на Руси, что умирать ушла в её фольклор как в дебри.
Варясь в густой еврейской каше, смотрю вокруг, угрюм и тих: кишмя кишат сплошные наши, но мало подлинно своих.
Наукам сложным ты обучен, Достоин почестей вполне - И жаль, что очевидно мне: Ты столь умён, сколь ты и скучен!
Для того, кто за внешностью видит нутро, Зло с добром - словно золото и серебро. Ибо то и другое - дается на время, Ибо кончатся скоро и зло, и добро.
Хотя за годы одичания смогли язык мы уберечь, но эхо нашего молчания нам до сих пор калечит речь.