А жаль, что на моей печальной тризне,
припомнив легкомыслие мое,
все станут говорить об оптимизме,
и молча буду слушать я вранье.

- Что нам гибель миллионов?
Мы вперед тперь глядим!
- Не боись, Виссарионыч,
Мы в обиду не дадим!

Казенные письма давно
я рву, ни секунды не тратя:
они ведь меня все равно
потом наебут в результате.

Я не кивнул в ответ вельможе,
поскольку он из лужи в ложе,
о чём свидетельствует грязь
не на ботинках, а на роже.

Нельзя потухшее кадило
раздуть молитвами опять,
и лишь законченный мудило
не в силах этого понять.