Еще лежит земля в морозе,
а у весны - уже крестины,
и шелушится на березе
тугая ветка Палестины.

Скакуна твоего, небом избранный шах.
Подковал золотыми гвоздями аллах,
Путь-дорогу серебряным выстелил снегом,
Чтоб копыта его не ступали во прах.

Зыблется житейская ладья -
именно, должно быть, оттого
прочность и понятность бытия
нам дороже качества его.

Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке детей
искать в какой-нибудь капусте.

Дух мой растревожить невозможно
денежным смутительным угаром,
я интеллигентен безнадежно,
я употребляюсь только даром.