Зыблется житейская ладья -
именно, должно быть, оттого
прочность и понятность бытия
нам дороже качества его.

Заманили меня в антологии,
где не личности правят, а многие.
Я не влез в эти логова весь
как неолог, чьё место в берлогии.

Из нас любой, пока не умер он,
себя слагает по частям
из интеллекта, секса, юмора
и отношения к властям.

То истомясь печалью личной,
то от погибели в вершке,
весь век по жизни горемычной
мечусь, как мышь в ночном горшке.

Быть выше, чище и блюсти
меня зовут со всех сторон;
таким я, Господи прости,
и стану после похорон.