Без угрызений и стыда не по-еврейски я живу: моя любимая еда при жизни хрюкала в хлеву.
И думал я, пока дремал, что зря меня забота точит: мир так велик, а я так мал, и мир пускай живет как хочет.
Пускай витийствует припадочно любой, кто мыслями томим, а у меня ума достаточно, чтоб я не пользовался им.
Во благо классу-гегемону, чтоб неослабно правил он, во всякий миг доступен шмону отдельно взятый гегемон.
Живя не грустя и не ноя, и радость и горечь ценя, порой наступал на гавно я, но чаще - оно на меня.