Люблю я ужин либеральный, духовен плотский аппетит, и громко чей-нибудь нахальный светильник разума коптит.
Дядя Лейб и тетя Лея не читали Апулея; сил и Лейба не жалея, наслаждалась Лейбом Лея.
Вспоминая о времени прожитом, я мотаю замшелую нить, и уже непонятно мне, что же там помешало мне сгинуть и сгнить.
И дух и плоть у дам играют, когда, посплетничать зайдя, они подруг перебирают, гавно сиропом разводя.
Болтая и трепясь, мы не фальшивы, мы просто оскудению перечим; чем более мы лысы и плешивы, тем более кудрявы наши речи.