Молитва и брань одновременно
в живое сплетаются слово,
высокое с низким беременно
все время одно от другого.

Я песню о Родине тихо пою,
В ней русская ширь молодецкая
Но душу сомненья терзают мою,
А вдруг, она тоже еврейская. 

Порою не открыть бутылку,
Старею, что с меня возьмешь.
А был ведь я, как ложка с вилкой,
Как штопор, и как острый нож.

Хоть я свои недуги не лечу,
однако, зная многих докторов,
я изредка к приятелю-врачу хожу,
когда бедняга нездоров.

Приемлю красный стяг и триколор,
приемлю герб и депутатский спор
о гимне обезличенной России,
где сам я за коричневый топор.